Том и Мена остались, а чародей отправился на поиски.
Он не был в Муроме с того времени, когда Юрий решил возобновить город. Замысел князя чуть не сорвала тогда лихая ватага соперника, вздумавшего напасть на недостроенную крепость. Сокол был среди тех, кто пришёл на помощь.
За несколько прошедших лет Муром раздался вширь, обзавёлся посадами. Стену достроили, побелили. Ров наполнили водой. Пустырей стало меньше. На тех, что остались, топтались ополченцы, а сотники пытались составить из вчерашних мужиков боеспособные отряды.
Муромский воевода Слепень носился как угорелый между ополченцами, дружинниками и князьями. Встречал соседей, напутствовал своих, ругался с обозниками. Когда к крепости подошёл чародей, воевода что-то втолковывал однорукому воину, показывая то на ворота, то на окский откос.
Увидев давнего знакомца, Слепень улыбнулся.
– И ты с нами выступаешь? Добрый знак, чародей!
– Пока не выступаю… – отмахнулся тот. – Дела внезапные появились. Но на съезде буду.
Помолчали. Однорукий воин, пользуясь занятостью начальника, улизнул. Сокол тут же вспомнил о деле.
– Не видел ли случайно иноземца смуглого? – спросил он воеводу. – То ли аравийца, то ли перса.
Слепень подумав, мотнул головой.
– Нет, такого не припомню. Армянин вертелся один, к пушнине приценивался. Но какая у нас пушнина, – воевода досадливо махнул рукой, словно лично переживал об ущербе промысла. – А такого, какой тебе нужен, не припомню. Хотя сейчас народу набежало, что мух на сладкое. Почуяли, видно, возможность при войске барахлишком разжиться. В толчее такой всех не упомнишь. Поспрашивай у торговцев…
Слепень задумался.
– Так, значит, не решил пока? А я-то надеялся что поможешь. Не забыл я, как ты вовремя тогда подоспел.
– Может, и помогу, – Сокол пожал плечами. – А, скорее всего, и без меня управитесь. Силы то вон сколько скопилось. Тут не то что Москву, но и степь подвинуть можно.
– Это верно, – улыбнулся Слепень. – Силища знатная собралась…
***
В княжеских палатах всеобщее бурление сменилось сдержанной тишиной. Люди и здесь готовились к походу, но суеты наблюдалось гораздо меньше.
Пётр спорил с отцом, уговаривая взять в поход и его. Юрий соглашался свозить сына только на свадьбу Бориса, после чего Петру предстояло вернуться и сторожить город.
– Завтра с утра выступаем, – сообщил Юрий Соколу. – С нами пойдёшь?
– Подумаю, – уклонился тот от прямого ответа.
Рассказывать о своих бедах и сомнениях чародей не стал. Ни к чему это.
Расставшись с князьями Сокол заскочил на торг. Встретив нескольких знакомых купцов, расспросил про араба, про моряка чужеземного. Никто ничего не слышал.
Хорошо, если в лесу их преследователь застрял, если закружила его нечисть на дороге чёртовой. Плохо, если раскусил он чародейскую хитрость и вовсе от погони отказался. Тогда друзьям опасность грозит. И помочь им он не в силах.
Вот же треклятый Вараш. Как не вовремя помер!
***
Он добрался до Мурома на рассвете. Его одежда свисала лохмотьями, глаза пылали ненавистью. Многодневный путь через лес значительно поколебал самоуверенность пришлого воина. Враждебные духи досаждали ему непрерывно, роились вокруг стоянок, преследовали воющей стаей. Теперь он не был столь высокомерным, каким явился в Мещёрск.
Перехватчик пришёл в Муром пешком. Коня он потерял во время очередной бесовской напасти. Животное, повинуясь какому-то зову, оборвало привязь и просто исчезло в проклятом лесу. Потеря коня расстроила его больше, чем неуловимые беглецы. Именно из-за этого он и злился, готовясь выместить досаду на первом же из встречных врагов.
Окрестности города наполняли войска. Вооружённая толпа помешала сразу напасть на след беглецов, но аравиец чувствовал их присутствие в городе. Он присмотрелся. Шатры снимались, возы грузились, люди вязали вещи, прилаживали оружие, готовили коней. Всё говорило за то, что поход вот-вот начнётся. Идущий по следу решил подождать, пока войска не снимутся с места, а там станет легче найти мещёрцев и англичанина.
***
Мена вздрогнула. Подошла к чародею и тихо произнесла:
– Он здесь.
Сокол не стал уточнять, кого именно почуяла девушка. Одной рукой схватил мешок, другой толкнул спящего Томаса.
– Что? – моряк накануне изрядно выпил и теперь соображал с трудом.
– Уходить надо, – шепнул Сокол.
Пока моряк приходил в себя, чародей выглянул на улицу и осмотрелся.
Войско, наконец, собралось. Юрий с малой дружиной выступил к Стародубу. Вместе с ним отправились в путь и соседи. В Стародубе им предстояло соединиться с тамошним князем, чтобы двинуться затем к Нижнему Новгороду и далее к Городцу, где была назначена свадьба Бориса, а главное, съезд.
Старший сын Юрия, Павел с частью дружины и всем ополчением остался до поры в Муроме. Ему предстояло добирать воинов и продолжать обучение новобранцев.
У чародея вновь мелькнула мысль, отправиться вместе с князьями. Под прикрытием отрядов никаким чужеземным разведчикам их не выследить, а даже выследив, не напасть.
– С другой стороны, – размышлял Сокол вслух, – можно ещё потаскать за собой погоню, чтобы дать Рыжему с товарищами лишнее время. Пусть уходят, а мы пока заманим араба подальше от настоящей цели. Да и дельце у меня есть в тех краях.
Мена согласилась. Томас не спорил.
Они чуть было не опоздали. Чужеземец ворвался на постоялый двор, когда трое беглецов спускались к реке. Пока араб выспрашивал у хозяина о гостях, те уселись в нанятую Соколом лодку, и переправились на другой берег Оки. Едва ушли.
– Куда теперь? – спросила Мена.
– К устью Суры, – сказал Сокол. – К Цепелю.
– Но это же совсем в другой стороне.
– Я надеюсь встретить там кое-кого.
Они пошли лесом, стараясь держаться возле берега небольшой речушки. То Мена, то Сокол отставали, чтобы устроить ложный след и замести собственный. Они делали это запросто, словно пропалывали сорняки на грядке.
Здесь в лесах народы перемешались. Мещёрские починки соседствовали с мордовскими и русскими. Встречались и татары из тех, кому лес милее степи показался. Власть здесь зыбка. То ли суздальский князь правит, то ли муромский, то ли инязор, лесными людьми поставленный – не разберёшь. Одно слово – пограничье.
Здесь речушки, что рубежи начертаны. Самой природой для обороны предназначены. Одни на закат бегут и под Муромом в Оку вливаются, другие на северо-восток – в Суру и Волгу. Несколько рубежей один за другим поставить можно.
Этим и занимались суздальцы. Кругом сновали небольшие отряды, дозоры, разъезды. Чем ближе к Волге, тем больше попадалось нижегородцев. Пока одни наблюдали за тропами, другие метили леса под вырубку. На сплошную засеку между Окой и Волгой Константин сейчас не замахивался – не хватало людей. Но удобные места под крепости уже присматривали, а пока устраивали гнёзда на высоких деревьях, кое-где ставили и дозорные вышки.
На двух мещёрцев и моряка разъезды внимания не обратили. Чародеи умели быть незаметными. А вот у аравийца, пусть он и не чужд ворожбе, пройти скрытно легко не получится. Придётся ему продвигаться медленно, хоронясь за каждым кустом.
***
Идущий по следу вновь ступил в заросли неохотно. Муромские леса запомнились ему надолго, и от заокских он не ожидал лучшего приёма. Но им двигал долг.
Собственно, гнаться ради отмщения какому-то там моряку, забираясь всё дальше от места, где потерян был груз, не имело смысла. Вовсе не в этом долг заключался. И если из Мещёрска аравиец отправился, преследуя исключительно подлого гасконца, то постепенно цель погони изменилась. Чародей – вот кто занимал его мысли всё больше и больше.
Тогда в окской протоке он потерял след людей, увёзших товар из Мещёрска. Не обошлось там без колдовства. Кто-то хитро сбил его со следа, подсунув брошенный корабль. И теперь, следуя за беглецами, он чувствовал те же чары. И другие, которые он уже встречал у болотца. Это болотце так же не выходило из головы. Был в нём какой-то намёк на разгадку. Жаль не было тогда времени всё как следует осмотреть и обдумать.
Неожиданно дорогу ему заступили две твари.
– Оставь колдуна в покое, следопыт, – заявило заросшее существо.
– Мы подскажем тебе, где искать товар, – добавила кожистая бестия. – Следуй за северным ветром, следопыт.
Аравийцу вновь вспомнилось болото. Теперь намёк превратился в стойкие подозрения.